222    Постигая Москву

ние! Как гостиницы всего мира, они носили тогда общепринятые в этом мире названия: «Рояль» (Мясницкая, 13), «Континенталь» (Театральная площадь, 3/6), «Северная» (Каланчевская, 15), «Люкс» (Тверская, 10). И, разумеется, «Националь», «Гранд-отель», «Савой», «Метрополь». Гостиница «Дрезден» видела Тургенева, а «Люкс» — несчастного поэта Есенина, который, правда, вскрыл себе вены не в этой гостинице, а в другой, в ленинградском «Англетере» (нынешняя «Астория»). Гостиницы «Франс» (Тверская, 3), а также «Лувр» и «Мадрид» (сегодня улица Горького, 15) давали приют Александру Блоку. Маяковский жил явно скромнее в пансионе «Сан-Ремо» в Дмитровском переулке, 9. Каждый из этих больших домов многое повидал, особенно когда путешествия и паломничества в Россию вошли в моду. Ана-толь Франс был другом России задолго до того, он останавливался в «Национале» еще в 1913 г. 22 июня 1934 г. в «Национале» поселился Герберт Уэллс, Теодор Драйзер — в «Гранд-отеле», Стефан Цвейг в 1928 г. остановился там же, Анри Барбюс жил в «Национале» и «Савое», Рабиндранат Тагор в 1930 г. — в «Гранд-отеле», сэр Бернард Шоу в 1931 г. — в «Метрополе», а Юлиус Фучик, участник движения Сопротивления, повешенный нацистами в тюрьме Плётцензее, — в гостинце «Европа» на Неглинной, 4. Город порой ставит памятники приезжим, но не собственным сыновьям. Есть, например, сведения, что в Лаврушинском переулке, 17, напротив Третьяковской галереи, жили Иоганнес Бехер, Фридрих Вольф и Альфред Курелла, но о том, что здесь же несколько лет проживал Пастернак и в годы войны как член отряда ПВО дежурил на крыше во время налетов немецкой авиации, можно узнать разве что окольными путями.

Есть места, при ближайшем рассмотрении повергающие тебя в изумление и ужас. Взгляд ничего не подозревающего следопыта скользит по особняку Рябушинского, построенному Шехтелем, впоследствии — резиденции пролетарского «буревестника» Максима Горького, по его подъездам в форме лилий и органично спроектированным окнам. Кто сразу же назовет это здание, когда разговор заходит о власти и о формулировании бесцеремонных притязаний власти на сферу искусства? А между тем тут есть прямая связь. Здесь, в помещениях, воплощающих мечту о форме и разуме, во время беседы между Горьким и Сталиным 26 октября 1933 г. прозвучала пресловутая фраза о писателях как «инженерах человеческих душ». (С другой стороны, контраст не столь разителен: разве не модерн, освобождавшийся от традиции и стремившийся к великому синтезу, хотел без принуждения соединить потребности модернизма с тонким вкусом? А между меценатскими жестами Рябушинского и недвусмысленной формулой Сталина прошло всего лишь тридцать лет!)

Есть точки, где сходятся бесконечность власти и конечность существования власть имущих. Естественно, их следует искать поблизости от центров