232    Постигая Москву

При посещении этих предприятий бросается в глаза концентрация «мира труда». В производственную структуру, как правило, входит дом культуры, здесь есть профсоюзная организация, хорошо оборудованная столовая, детские сады. Но все вертится вокруг производства. «Каждый завод — наша крепость», — гласила формула большевизации, которую западные коммунисты так и не смогли претворить в жизнь. И можно себе представить, что подобное сосредоточение всего жизненного пути вокруг одного центра порождает позиции и взгляды, которые имеют мало общего с расщепленным восприятием рабочего-потребителя. Здесь возникает чувство общности или пережиток старой деревенской общины. Между тем Замоскворечье — не только красный рабочий квартал. До 1698 г., то есть до удара Петра I по стрельцам, здесь находилась стрелецкая слобода, а еще раньше существовал татарский квартал, о чем и сегодня напоминают названия улиц: Ордынка, Балчуг, Татарский переулок, Толмачевский переулок и другие. А с середины прошлого века это был квартал богатых купцов, особенно вокруг Пятницкой и Ордынки. С Пятницкой открываются прекрасные виды, насколько можно судить по старым открыткам: напластования двух столетий, та картина, которая, наверное, и делала Москву для приезжих столь своеобразной, живописной, пестрой, хлопотливой. Над мещанскими домами новые и новые купола, русское барокко, острые колокольни красного и желтого цветов на фоне зеленых и белых фасадов. А в конце улицы в один прекрасный момент вновь возникает пиршество красок — нет, это не цирковой шатер, а храм Василия Блаженного. В этой перспективе оц — неотъемлемая часть города, а не контрапункт, как при взгляде со старой Тверской. Когда смотришь отсюда, собор не воспринимается как азиатское инородное тело.

Для приезжего, привыкшего оценивать огромные расстояния в соответствии с обычными для него пространственно-временными координатами, как нельзя более кстати оказывается метро, поезда, стрелой летящие под землей, чтобы доставить его в нужную точку поверхности. При этом, однако, он начинает смотреть вокруг глазами крота: где бы тот ни вышел на поверхность, перед ним открываются ближайшие окрестности земляного холмика над его норой, которые он и озирает маленькими блестящими глазками. Город, свободно выросшая, структурированная, многократно переплетающаяся паутина улиц, точек схода, цепей фасадов, перспектив превращается в кулисы, окружающие станции метро.

При этом в Москве есть средство передвижения... Как бы определить его место между сверхбыстрым метро и чрезвычайно утомительной пешей ходьбой? Его «услуги» старомодны, но близки человеку, соразмерны со временем и просто необходимы. Приезжий не сразу додумывается им воспользоваться, так как там, где он обычно обитает, этот транспорт вряд ли в ходу. Однако поездка на красно-желтом трамвае — волнующее событие именно благода